Она приходит в полночь

Фото: CC0/TheDigitalArtist

Столик у окна был свободен и я с удовольствием его занял. Люблю наблюдать за улицей. Особенно когда там идет дождь, а в кафе тепло, сухо, передо мной чашка имбирного чая… Хоть что-то у меня лучше, чем у других, вот например, у того толстого мужика в кепке: промок, видно, и продрог. Ага, завернул в кафе. Правильно, горячий чай – самое оно в такую собачью погоду. Я сделал глоток из чашки, откусил булочку. Любимое мое место. Почти центр, работа – за углом. В обед приятно прибежать… было приятно… Теперь это больше не моя работа. Меня оттуда «ушли». За то, что слишком умный, наблюдательный и честный. Сволочи. Теперь хожу по объявлениям, но пока кроме грузчика и кассира ничего не подвернулось.
– Георгий? Качаев? – «промокшая кепка» с грохотом отодвинул стул напротив и плюхнулся, кепку положил на столик. – Не узнаешь? Верю. Меня никто не узнает теперь. Я же Сема Фельдман!

Наверное, мое лицо все сказало без слов. Эта круглая голая голова, три подбородка, нос картошкой мало походили на тощего, «аж синего», по словам его бабушки Изабеллы Феликсовны, и кудрявого Семена. Впрочем, нос картошкой остался. «Твоя мама Зина испортила твой классический профиль», – бурчала в гневе бабушка Белла, не любившая русскую невестку глубоко и беззаветно. Я улыбнулся:
– Привет, Вертолет, – прозвищем Сема был обязан своим ушам. Теперь они надежно прятались за щеками. – Вернулся в родные пенаты? Не прижился на исторической родине?
– Почему? Вполне прижился, – пожал пухлыми плечами Сема. – А приехал… Не знаю… потянуло. В наш старый двор сходил. Там вообще новострой какой-то отвратный. И яблоню спилили. А вместо школы офисный центр, тьфу! Бабушка Белла умерла, – без перехода брякнул друг детства. – Почти сразу как мы переехали. Говорила: тот воздух не для нее. Перед смертью просила сходить в наш двор, принести ей яблочка. Не дождалась. Я вот только сейчас собрался приехать… Все дела, суета… Никакого времени пожить…

Сема шмыгнул носом. И сразу стал похож на Сему-Вертолета. То есть на самого себя, настоящего. Спросил у меня:
– А ты как? Мне кто-то говорил, ты уже докторскую пишешь?
– Уже не пишу. Тема признана неперспективной.
– Обидно…

Я ничего не сказал. Если бы это были все мои потери…
– Слушай, пошли в кабак? Выпьем коньячку, поговорим за жизнь? – в голосе Семы проскользнули просительные нотки.
– Семен, я полгода как безработный и бездомный. Хату бывшая у меня оттяпала, на работе с начальством не ужился. Снимаю в пригороде угол на троих с рабочими из Молдовы. Так что коньячок и кабак – не по моей части. Вернее, не по моему кошельку.

Друг детства откинулся на спинку стула, уставился куда-то в пространство, сказал, будто не слыша моих слов:
– Помнишь, какие пирожки с картошкой жарила твоя маманя? Большущие, душистые… и вот поэтому – не комплексуй, Жора. Пошли. Мне бабушка Белла велела с тобой выпить за ее память. Еще тогда, пятнадцать лет назад. На днях приснилась, напомнила. Настойчиво так. Ей там неуютно, на том свете, в чужой земле, которая историческая родина. Родина у нее была одна – наша кривая улочка и столетняя коммуналка, Поднимайся, профессор, пойдем. Я угощаю!
– Я не профессор.
– Значит, доцент. Мне вот посоветовали одно местечко… Туда и двинем.

«Местечко», которое кто-то Вертолету посоветовал, мне было не по карману даже в лучшие времена, но Семен чихать хотел на все мои сомнения. Как и тогда, в нашем далеком детстве. От тепла, выпитого и съеденного меня повело, и неожиданно для себя я выложил Семену все свои проблемы.
– Слушай, Жора, – почему-то обрадовался Семен. – Так тебе ж меня сам Яхве послал! В купе с Мухаммедом и Иисусом!
– Не богохульствуй, Вертолет!
– Извини. Будем считать, это все бабушка Белла. С того света. Есть работа. Как у тебя с загранпаспортом? Судя по тупому выражению лица – никак. Ладно, это детали. Короче, в одну элитную школу-интернат требуется учитель физики.
– Загранпаспорт тут при чем?
– При том, – терпеливо пояснил Сема. – Школа в Швейцарии.
– У них проблемы с физиками? Все ушли работать на коллайдер?

– Не умничай, Георгий. Там учатся дети богатых русских. Ну и не только. Учителей всяких иноземных с профессорскими званиями у них хватает. А вот воспитатели требуются русскоязычные и со знаниями разных предметов. Усек? Чтобы после основных уроков в свободное время помогать будущим олигархам постигать науки. У меня свой интерес: там и мой сын, Аркадий. Если ты хочешь возразить, что ты никому не известный и бла-бла-бла, то отвечу: зато я там известный. И моя рекомендация – почти закон для директора. Ну что? Согласен?
– Ну и напор у тебя, Вертолет…
– Значит, согласен, – Семен уже полез в карман за мобилой. – Гутен таг, герр Айкен…

…Три месяца спустя я сидел перед этим самым герром Айкеном в его кабинете в старинном замке,
затерявшемся в горах, и внимательно слушал, в чем будут состоять мои обязанности. Подъем, уборка дортуара, водные процедуры, утренняя молитва, завтрак… На время занятий я свободен. Потом веду подопечных на обед. Потом на спортивную площадку… Подготовка к занятиям… Свободное время… Ужин…

Свободное время… Отбой… И так день за днем. Один выходной в неделю. Причем плавающий. На вопрос: «А если я заболею?» мне ответили: «Лучше не болейте». Отпуск семь календарных дней. Это в первый год. В общем, хорошо оплаченное рабство… И двадцать избалованных мальчишек. Привыкших к тому, что все в жизни можно купить. Скучающих по дому, маме с папой и любимой собаке. На каникулы они остаются в интернате. Домой – на месяц летом и на Рождество. Общение по скайпу с близкими только в присутствии воспитателя.

Им по двенадцать лет, и они пока еще любят сказки, а не кредитные карточки и дорогие авто. Они должны называть меня «господин воспитатель». Безлико, как машину. Я воспротивился. Герр Айкен подумал и согласился. Видно, быть другом Семы-Вертолета – это вам ни хихи и хаха.
– Георгий Михайлович, – черные, как чернослив, глаза Юрика с тревогой уставились на меня. – А вы можете с нами сегодня остаться на ночь? Аркаша кровать уступит.
– Это не по правилам. У меня своя спальня есть. А в чем дело? – мы находились в общей игровой: мальчики и девочки.
– Так это… полнолуние завтра. Мы боимся. Катюша опять придет и заберет кого-нибудь.
– Что за Катюша у вас такая? – я невольно хмыкнул.
– Демон, – Юрик говорил уморительно серьезно. Вокруг нас собрались ребята и девочки. – Вы разве не знаете?
– Нет. Расскажи.
– Пусть лучше Лиза Павлова. Она видела демона, когда тот… та… Таню Маркову забирала.

Детишки любят страшные истории. Я сам такие сочинял или пересказывал, когда мне было двенадцать. Сделал вид, что верю, кивнул на диван:
– Ну давайте там сядем, – умостился поудобнее, ноги по-турецки скрестил. Воспитанники вокруг разместились, кто на стульях, кто прямо на полу.
Лиза Павлова, рыжая, улыбчивая девчушка, начала рассказ «страшным» шепотом, строго поглядывая на однокашников.
– В этом замке когда-то, сто лет назад или двести, жила семья. Граф с женой однажды уехали в гости, а на замок напали разбойники. Убили троих хозяйских детей: двух девочек и мальчика. И замок подожгли, чтобы следы скрыть. А тут вернулись родители. Местные крестьяне пытались пожар потушить, но крыша рухнула.
– Жуть какая-то, – вздохнул я.
– Это еще не жуть, – возразил Юрик. – Жена графа повесилась на дереве напротив дома. Священник отказался ее отпевать. Дети отправились в рай, как невинно убиенные, а мать стала демоном. Рыщет по округе и своих малышей зовет…
– Понятно, – кивнул я, стараясь оставаться серьезным. – А почему она Катюша?

Юрик пожал плечами:
– Так она же русская была. Когда замок восстановили и тут открыли русскую школу, Катерина стала приходить каждые десять лет. Три полнолуния подряд. В прошлом месяце Таня Маркова пропала. И ее не нашли. А Лиза видела женщину, она Таню вела за руку. Теперь на очереди мальчик…

«Странно, – подумалось мне. Мне ни директор, ни Семен ничего не сказали об исчезновении девочки…»
– Значит, меня демон испугается? Потому что я взрослый?
Дети переглянулись. Юра сказал:
– Так вы же Георгий. Как святой, который дракона убил. Я видел у вас крестик на шее. Ну и взрослый – это тоже верно…
– Юрий – это Георгий. Придется тебе со мной выходить против демона, – я улыбнулся мальчику.
– Герр Качаев, вы не слышали, что господин директор не одобряет этих разговоров? Девочки, умываться – и в кровать! – оказывается, воспитательница группы девочек, мисс Кэтти, давно уже стояла в дверях и прислушивалась к нашему разговору.

Мне Кэтти понравилась с первого дня. А я-то думал, что после бурного развода уже не способен увлекаться женщинами. Но эта хрупкая рыжеволосая красотка притягивала мой взгляд.
– Ладно, ребята, мисс Кэтти совершенно права – пора отдыхать. Отбой! В вашей спальне я не стану ночевать. Но всю ночь буду дежурить… – прошептал на ухо Юре.

Около десяти я вышел в коридор. В корпусе царила глубокая тишина. Луна заглядывала в высокие окна красным глазом.

– Георгий? – на пороге своей комнаты появилась Кэтти.

На ней было надето нечто настолько прозрачное, что я не сразу понял, что она во что-то одета. Кровь застучала у меня в висках.
– Заходи, чайку попьем, – пригласила девушка.
– Кать, а почему Кэтти и мисс? Ты же не англичанка.
– Мне нравится. Аристократично как-то. А Катя Гречко селом пахнет, навозом… Так зайдешь?
– Ребятам обещал подежурить.
– До полуночи еще далеко.

Не знаю, чего она мне подмешала в чай. Смутно помню, что происходило за чаем.. Потом – тьма. Если бы не будильник на моих часах, который я завел на всякий случай на без четверти двенадцать, то очнулся бы только утром…
С гудящей головой и на ватных ногах выполз в коридор. Где-то часы пробили полночь. Дверь спальни мальчиков открылась. Женский силуэт. Лица не разглядеть. Ведет за руку ребенка.
– Эй, а ну-ка стой! Ты кто?

В ответ – тишина, только ребенок всхлипывает. Внезапно в голове всплывает, как будто из фильма, решение. Я срываю с шеи крестик, который мне когда-то мама подарила, швыряю в женщину. И попадаю! Та с воем выпускает руку мальчика, бросается ко мне. Жуткое зрелище – торчат клыки, на руках пальцы с когтями. И все равно – какая-то рожа знакомая…

Я начинаю кричать и пытаюсь ударить эту бабу. Она кидается по коридору и дальше, вниз катится по лестнице. Это выскочивший из спальни Юрка подставляет подножку! Помещение наполняется топотом и хлопаньем дверей, вспыхивает свет. А я, поскользнувшись (чаек-то еще действует!) ударяюсь головой и теряю сознание. Примчавшиеся по вызову директора полицейские находят на полу мое бездыханное, но живое тело, спокойного, как удав, Юрика и рыдающего и заикающегося Аркашу Фельдмана, сына моего друга. Это его, то ли Кэтти, то ли Катюша-демон пыталась похитить. Кому-то Сема-Вертолет сильно дорогу перешел… А мисс Кэтти исчезла, будто ее и не было… Позже говорили, что нашли ее, но подробности держат в секрете…. Даже Сема ни чего не говорит.

Место действия и имена изменены.

Вам также может понравиться ...